Алена Чубарова

ДОБРЫЙ БОГ

Действующие лица:

Девочка

Старушка

Женщина

Девочка сидит на авансцене. Вся остальная сцена погружена во тьму.

Девочка. Самый несчастный. (Пауза.) Я – самый несчастный ребенок на свете. (Пауза.) Самый-самый-пресамый. Если бы они только понимали, как это: у всех есть мобильники, а у меня нет! Даже у двоечника Савушкина! Даже у первоклашек почти у всех!.. А эти… Они меня просто не любят. Совсем… Если бы любили… купили бы… А в прошлом году? Когда я просила Братц или Бэби бон?.. Они тоже сказали «роскошь», «дорого». А со мной в классе все девочки перестали играть… (Пауза.) Вот если бы можно было взять и умереть. Но как-нибудь так, чтобы увидеть, как они плачут!.. (Мечтательно, с энтузиазмом.) Мама бы плакала и ругала папу, кричала: «Надо было, надо было купить ей мобильник! Тогда бы она была жива!» А папа бы курил, курил, курил. А потом сказал: «Да, надо было. Это я виноват…» (Пауза. Какое-то время девочка наслаждается воображаемой картиной родительского раскаяния.)

Но если умрешь, все это можешь уже и не увидеть… так что, это не выход… Маша Мухина на одни пятерки четверть закончила, чтобы ей мобильник купили. Но это тоже… Легче все-таки умереть. (Пауза. Вдруг наткнувшись на новую идею.)  Бабушка говорила, что всем несчастным и обиженным помогает Бог, что надо поставить в церкви свечку и попросить его. Я как раз сильно обиженная и очень несчастная, все сходится. Я вместо бассейна пойду в эту самую церковь. И попрошу. Он добрый, Бог. Он поможет.

Девочка уходит. На сцене высвечивается часть храма. Свечной ящик, за которым женщина в платочке поправляет на полочке книги и иконы, выставленные для продажи. Невидимый иконостас в конце зрительного зала или на авансцене.  Перед иконами на коленях сухонькая, бедно одетая старушка. Она молится истово, отрешенно, впиваясь глазами, полными слез и надежды в невидимые образа, что-то невнятно, но довольно громко шепчет, рассказывает, жалуется, просит... Иногда губы ее дрожат, и вот-вот сквозь шепот прорвется голос, иногда она вдруг замирает; и вся ее маленькая хрупкая фигурка падает в поклоне лбом в пол.

В глубине сцены появляется Девочка. Она неуверенно и неловко кладет на себя крест, вспоминая, как учила ее бабушка. Хочет идти к свечному ящику. Но замечает молящуюся Старушку, замирает от удивления.

Девочку замечает служительница за свечным ящиком.

Женщина. Дочка, тебе записочку подать? Иди сюда. (Девочка послушно идет на голос, но продолжает смотреть на Старушку. Женщина протягивает Девочке платок.) На вот, надень. В храме с покрытой головой положено.

Девочка (кивая на Старушку). Она о чем-то у Бога просит? Да?

Женщина. Да-а… Видно, большая у нее беда. Почти каждый день приходит. В записочке за здравие всегда одно имя.

Девочка. Каждый день?! (Огорченно.) Значит, с первого раза Бог может не услышать?

Женщина. Ну, это у кого как.

Девочка. Каждый день я не смогу.

Женщина. Детская молитва, она очень сильная. Только верить надо, что поможет.

Девочка. Я верю!

Молившаяся Старушка встает с колен, идет к свечному ящику, записку подает. Служительница принимает, дает какую-то мелочишку сдачи, бросает взгляд на имя в записочке, со значением переглядывается с Девочкой, дескать, вот, опять.

Женщина (Старушке). Сын, что ли, Владимир-то? Или внук?

Старушка. Да, нет, бездетная я. Бог не дал.

Женщина. А-а, муж, значит.

Старушка. Да нет, не муж. И не родственник вовсе.

Женщина. А кто ж, тогда?! (Старушка молчит, видимо жалеет уже, что втянулась в разговор.)  Знакомый? Сосед?.. Может, однополчанин?

Старушка. Да нет, неважно. (Пытается отойти, торопливо прячет копейки сдачи в потертый кошелек.)

Женщина. А как же… За чужого-то так не молятся… Не бывает так, чтоб за чужого… (Пауза.)

Старушка. Раб Божий, Владимир… Путин.

Женщина. Кто?

Пауза.

Старушка. Да президент наш… (Старушка хочет уйти, но чувствует, что от нее ждут объяснений.)  Может, он и плохой президент, но ведь другого-то нету… Вот я и молюсь… Ну, чтобы Господь дал ему сил, и терпения… И еще помощников толковых… Чтобы поскорее они с нашей жизнью ну хоть что-нибудь сделали. А то… Очень уж тяжело… Не мне… Всем… Людей больно жалко….(Вздыхает, поправляет выбившуюся из под линялого платка седую прядку, уходит, чуть прихрамывая, сутулясь. Пауза)

Женщина. Матерь Божия... Заступница… Как же это?.. За всех людей…

Пространство храма исчезает, Девочка снова на авансцене.

Девочка. Я в тот день так ничего и не попросила у Бога. Эта тетенька, продавщица, она вдруг заплакала, запричитала… А я как-то про мобильник совсем забыла… Вот… Не знаю, почему… И ушла. А потом… Потом мне родители телефон купили. Я теперь, как все. С телефоном. Только я одного не пойму. Я ведь тогда не успела ничего попросить, так это что выходит, Бог мысли читать умеет? Я не просила, а он выполнил. Или… эта старушка… как-то… Не знаю. Она ведь за всех просила… (Пауза.) И зачем я думаю про это, ведь это не важно, ведь главное, что мобильник у меня теперь есть! Или это – не главное…. А что-то другое…

Свет с девочки уходит. В глубине сцены угадывается фигура старушки на коленях.